Лаборатория историко-культурных исследований

Театр ХХ века может быть осмыслен как поле практик, в которых отражаются культурные изменения обществ современной и постсовременной эпох.
Сегодня ни зрелище, ни артефакт не осмысляются практиками, теоретиками и публикой в театре как результат художественного процесса. Напротив, теории перформативной эстетики предлагают вместо зрелища, увидеть в театре процесс трансформации культурного порядка. Экспериментальный театр отменяет привычные конвенции зрительского участия в спектакле, молчаливое внимание сменяется различными формами взаимодействия, в том числе и производством суждений, обсуждений, включенных в событийность театра.

С того времени, как историописание утратило свою связь с риторикой и приобрело статус эмпирической науки, в основу исторического познания был положен принцип историзма, подразумевающий, что все исторические явления должны рассматриваться как преходящие, но имеющие закономерный характер. Сохранявший свою силу до середины XX века, этот принцип стал подвергаться критической ревизии, приведшей на рубеже XX-XXI веков к существенной дискредитации претензий исторической науки на законосообразное объяснение социокультурных процессов. Сегодня история развивается как дисциплина, имеющая большое общественное и культурное значение, но лишенная непротиворечивой эпистемологии. В этой ситуации безусловно заслуживают внимания попытки ряда современных ученых обосновать консистентность исторического знания посредством обновленной концепции историзма.

За последнее столетие историческая наука разработала обширный инструментарий для анализа и фиксации обычной, повседневной жизни людей. Процесс демократизации исторического знания сопровождался все большим недоверием к экстраординарному в истории. В результате необычные события и обстоятельства либо деконструируются вплоть до обнажения их ординарности, либо отодвигаются в область культурной мифологии. Хотя за этим феноменом скрываются причины онтологического порядка, в практическом плане это следствие недостаточной теоретической разработанности проблемы, которую предполагается восполнить.

Открытие «повседневности» стало одной из поворотных точек в развитии историко-культурного знания второй половины XX в. Этот процесс в разной мере затронул многие европейские страны, включая Россию. При всех национальных вариациях изучение повседневности внутреннее противостоит «большой истории», демократизируя ее, сосредотачиваясь на том, что раньше относилось к области антропологического или анекдотического знания: бытовом поведении, частной жизни, приватных отношениях, массовых представлениях и репрезентациях. В исследовании предлагается проследить некоторые этапы формирования концепции «повседневности» в европейском сознании Нового времени, и ее влияние на исторические представления разных эпох.

Начиная с 1960-х гг. в Европе, а со второй половины 1980-х в России получает распространение “лабораторный” театр и различные формы организации работы трупп / художественных групп, направленные на дистанцирование (от общественной, художественной жизни), изоляцию, непубличность как самой “лабораторной” работы, так и ее результатов. С другой стороны, “лабораторный” формат позволял на рубеже 1980–1990х гг. состояться проектам (как, например, театр “Школа драматического искусства” п/р А. Васильева, театр “Около дома Станиславского” п/р Ю. Погребничко, театр Б. Понизовского), в центре которых находились проблемы антропологического эксперимента, альтернативных форм религиозности, этики, социальных структур, взаимодействия с историей и историческим документом и проч. Экспериментальный театр рубежа 1980–1990-х гг. приходит к организационным принципам лаборатории, как наиболее соответствующей целям и характеру его работы. Сегодня, спустя несколько десятилетий, мы можем поставить следующие вопросы: какова судьба лаборатории в 1990–2000-х гг.? Сохранились ли ее принципы (особые этические нормы, политика самоисключения и т. д.) в современном театре? И один из главных: как происходит поиск организационных принципов современным экспериментальным театром?

Исследование будет посвящено изучению проблем, которые находятся в ведении сразу нескольких гуманитарных и социально-научных дисциплин (в первую очередь, теории истории, политической теории, социологии и антропологии) и характеризуют современный способ переживания значимых культурных и социальных изменений, происходящих в историческом времени. В последнее время все громче звучат голоса тех ученых, кто утверждает, что современный «режим историчности» (термин французского теоретика истории Франсуа Артога) решительно отличается от того, который утвердился на рубеже XVIII-XIX веков, вызвав ощущение качественного разрыва между предшествующим опытом и ожидаемыми переменами в будущем, способствуя вере в неуклонный прогресс человечества. Сегодня, по словам немецкого социолога Хартмута Розы, мы, напротив, переживаем своего рода «детемпорализацию» истории, означающую, что течение времени само по себе не приносит качественных исторических изменений и не производит различия между прошлым и настоящим. Становится все очевиднее, что это основополагающее для исторического сознания модерна различие является продуктом определенной «политики времени» (термин немецкого антрополога Йоханнеса Фабиана), которая избирательно определяет степень актуальности тех или иных событий или процессов. Однако в любом случае такая политика мотивируется ощущением неполноты и незавершенности настоящего, которое оказывается принципиальным образом несинхронно, несовременно самому себе. Это обстоятельство открывает путь для присутствия истории в самой ткани настоящего – того феномена, который был в свое время описан Эрнстом Блохом как «современность несовременного».